АРИ-НО | Профессор Фортунатов: о религии и философии

18.05.2017

_{Интервью Ольги Туршатовой с профессором Нижегородского государственного
университета им. Лобачевского Антоном Фортунатовым о религии и философии}

У каждого человека в жизни наступает период, когда он вплотную подходит к вопросам веры, к тому, что называется религией. В чем ее смысл? Должна ли она определять жизнь человека, или это лишь сфера, в которую иногда следует приходить? А может, это инструмент управления, удобный для нынешней власти, или, наоборот, это следствие установок, которые дают родители своим детям в процессе воспитания?
Поразмышлять над этими вопросами мы попросили доктора философских наук, кандидата филологических наук, профессора Антона Николаевича Фортунатова.

      - Как вы считаете, Антон Николаевич, существует ли схожесть философского и религиозного мировоззрения?

Есть гигантское количество пересечений «предметов внимания» философии и религии. Начиная с пресловутого разделения на идеалистов и материалистов, и, заканчивая трудами великих философов-богословов, или, например, очень тонкой, звенящей русской религиозной философией.
На ваш вопрос я бы ответил в контексте современной, раздерганной противоречиями жизни. Вся социальная реальность направлена сегодня на уничтожение человека, на подчинение его диктату технологий, на то, чтобы превратить его даже не в придаток, а в продолжение машины, где машина – главное, а человек – так себе, «старомодная оболочка». Придуман даже специальный термин – «трансгуманизм», то есть, философия улучшения человека за счет выходящих за пределы его тела, его Я, его личности механизмов.
На самом деле, радостное уничтожение человека как образа и подобия Бога началось в 60-е годы, в момент возникновения культурных, или, вернее, контркультурных движений, типа киберпанка, которые провозглашали новую социальность, новый гуманизм, основанные на вездесущем, сверхумном компьютерном «разуме». Примерно в это же время Герберт Маршал Маклюэн говорил о том, что телевидение словно продолжает «вовне» органы чувств человека, да и вообще, человеческое чувствование было поставлено им в зависимость от технических средств, которым человек пользуется для восприятия мира. В общем, в результате возникла очень мощная тенденция к, говоря научным языком, релятивации человека, провозглашению его относительности, вторичности, технической заменимости. Вот где сегодня происходит слияние религии и философии: на фоне единой гуманистической беды!
Человек как образ и подобие Божия сегодня оказывается на окраине технотронной цивилизации, и его вера, его гордость, его совесть оказываются «релятивными», вторичными ценностями, которыми можно и пожертвовать во имя технических целей. Здесь возникает удивительное возвращение к истинной религиозности, которая, как и настоящая, гуманистическая философия, направлена на то, чтобы дать человеку возможность достичь мистического предела в своей отношении к миру, к бытию, добиться главенства в его жизни тех самых внеприродных, истинно человеческих состояний, к которым относится все то, что списано на свалку технотронной истории: любовь, сочувствие, совесть, уважение, самопожертвование и т.д. Другими словами, и религия, и философия пытаются вернуть человеку право называться человеком, чувствовать себя личностью, чувствовать свою ответственность за мир и за себя в нем.

      - Что сейчас по вашему мнению более популярно, особенно в молодежной, «невоцерковленной» среде: религия или философия?

Я думаю, что это неправильная постановка вопроса, потому что здесь речь идет не о популярности. За философией прячется метафизика, своеобразные доктрины собственного выживания в нынешнем суровом мире. Люди вырабатывают собственные принципы, которые им облегчают трудный выбор между желанием оставаться человеком и необходимостью существовать в социальном окружении. Сегодняшнее общество потребления разрушает личность. Для многих именно религия дает силы для сопротивления. Но это сопротивление очень бескомпромиссно.
А в философии можно спрятаться, слукавить перед самим собой. Ведь здесь множество понятий, словесных форм, которыми можно жонглировать, прятаться за мудреными терминами. Хотя, по большому счету, как и религия, она очень честная. Если философ в состоянии, глядя себе в глаза, сказать самому себе, что он из себя представляет на самом деле, то он и может называться философом. Такой максимализм под силу не каждому. Поэтому, если возвращаться к вашему вопросу, житейская метафизика, вырабатываемая в процессе социальных событий, «популярнее» религии, безусловно.

      - Есть такое понятие, как «философия жизни», оно может пересекаться с религией или нет?

На самом деле, философия религиозна по сути своей, и в этом смысле религия – это некий замес и фундамент, который неизбежно влияет на философские доктрины.
Например, Ницше декларировал, что Бог умер. Это любят повторять те, кто трудно воспринимает правду, но нужно понимать, что Ницше говорил совершенно о другом: умер тот Бог, которого мы спекулятивно используем для собственных нужд, а тот Бог, который определяет наше бытие, - он находится за пределами категорий «помоги», «избавь» и так далее.
Еще Кант говорил, что наша вера должна быть настолько абсолютной, что мы не можем вмешивать Бога в свои житейские дела. Это значит, что Бог всегда, но - за пределами наших житейских дел, он всегда мудрее, более масштабен, чем мы можем себе представить.
И здесь речь идет о том, что жизнь должна быть наполнена смыслами, которые транслирует не человек, а что-то большее, чем он сам есть. В этом и есть «жизненный порыв», который человек должен осуществить, чтобы воспринять все это.

      - «Вера- это то, что лежит на одной чаше весов, при том что на второй всегда лежит разум» - так говорил А. Шопенгауэр, можете как-то прокомментировать это?

Мне очень лестно, что вы просите меня комментировать Шопенгауэра, но я хочу сказать, что у каждой философии есть своя матрица отношений к предмету размышлений.
Для Шопенгауэра того времени, разведение разума и веры было актуально в силу довления эпохи Просвещения, декартовского рационализма. Сегодня совершенно другая история: разум и вера – это единое целое, и попытки искусственно развести их - это попытки спекулировать на статусе человека в мире. При этом философия Шопенгауэра актуальна сегодня тем, что она очень эмоциональна.
А эмоциональность философского мышления, если оно мужественно и честно, не может обойтись без веры, потому что тогда ты включаешь в себе нечто находящееся за пределами декартовского ограничения, и тогда возникают внутренние ресурсы в человеке, которые невозможно определить логически. Разум и вера сегодня необходимы друг другу, они друг без друга существовать не могут, но действительно их пытаются развести по разные стороны для того, чтобы уничтожить человека, который в себе, как в едином целом, воплощает в себе и разум, и веру. Во всяком случае, призвано воплощать, чтобы считаться по-настоящему человеком.

      - То есть можно сказать, что вера может быть не в создателя, а в самого себя?

Просто вера должна быть. Вот, и все. Во что? В то, что выходит за пределы твоего телесного мира, в то, что является частью тебя, но в тоже время выходит за пределы тебя. И поэтому, главное, чтобы вера была.
Очень важно само наполнение веры: если оно будет христианским и традиционно православным, тогда ты становишься более сильным в своем стремлении быть, то есть, в очеловечивании себя. Однако в мире «популярных ценностей» информационный выбор настолько велик, что человек теряется, начинает находить для своей веры самые разные наполнения, далеко уходящие от его почвы, от его национальной культуры.

      -Кто же в современном мире пытается развести разум и веру?

Медиа. Разум и вера прежде всего в медийном дискурсе ушли на совершенно противоположные стороны. Мы верим в то, что говорят с экранов телевизора, но разум нам подсказывает, что это все ложь. Или наоборот, какие-то статистические или социологические выкладки накануне выборов говорят, что вот эта партия победит, и разум вместе с верой и чувствами нам подсказывают другой выбор. Это не всегда разделение. Видимое и ощущаемое – это как раз те грани реальности, на которых балансируют медиа, этот тот парадокс, который они постоянно используют.

      - Я знаю, что вы часто принимаете участие в предвыборных кампаниях и естественно часто общаетесь с политиками, как вы думаете, они религиозны, или «жизненная» философия для них ближе?

Сегодняшняя политика удручающе и жестоко прагматична. Успешным политиком является тот, кто верит в одно, потом с легкостью переходит к диаметрально противоположным утверждениям, и, это и есть элемент политического «профессионализма», к сожалению. Такой цинизм является элементом специфической «философии жизни» для политиков средней руки.
Однако я хочу сказать, что в последнее время в нашей российской политике я начинаю ощущать интересные тенденции совсем иного рода: ростки веры в будущее, в то, что жизнь не исчерпывается сиюминутным политическим успехом. В конце концов все упирается в том, что Россия может найти свой уникальный путь, и сам факт движения к этой идеальной цели достоин поддержки. Я недавно принимал участие в круглом столе в экспертном клубе «Лобачевский», и там прошла интересная дискуссия, которая привела меня к мысли, что власть в лице некоторых представителей российской элиты часто действует вопреки доводам записных профессионалов-экспертов и социологов, основываясь лишь на очень глубоком, порой иррациональном ощущении правильности выбора лучшего пути. Это очень интересно. Армия экспертов может петь тебе в уши, что ты должен сделать поблажки пенсионерам, увеличить или уменьшить налоги и так далее, но это все распадается на ряд интеракций, которые не ведут к целостному пониманию перспектив для страны.
У меня возникает какое-то странное, может быть, основанное лишь на вере ощущение, что в российской элите вызревают тенденции мирового масштаба, способные вернуть обезумевший мир с головы на ноги. Повторю: это отнюдь не означает «свинцовых мерозстей» ежедневного политического процесса, этой омерзительной коррумпированности на уровне мировоззрения, этого абсолютно презрения к людям. Да что далеко ходить: достаточно просто взглянуть на центральные улицы нашего многострадального города, чтобы ощутить это высокомерие власти сполна. Однако эти люди – временщики, хотя и застят нам свет и вообще слишком сильно бросаются в глаза.
Цветы, ростки новой жизни будут пробиваться через этот бетон равнодушия. Я в это верю. Я это чувствую.

Интервью взяла Ольга Туршатова.

Источник, фото: Ольга Туршатова